первом этаже этого обширного монастыря каждая воспитанница имела свою кухню и маленький погреб с помещением для своей прислуги. В центре большого внутреннего двора названного монастыря я построил большую церковь с куполом, причем капители, колонны и их базы были сделаны из чугуна, большая колокольня, которая была выстроена при въезде в названный монастырь, должна была иметь высоту 560 английских футов. Я не могу достаточно превознести великолепие этого здания, украшенного снаружи прекраснейшей архитектурой, а внутри, в большой трапезной и в апартаментах госпожи настоятельницы, — лепной скульптурой и плафонами. Кроме того, четыре часовни были также выполнены в отличнейшем вкусе. Это большое строительство осуществлялось с усилиями на протяжении 12 лет, включая постройку ограды, которую я сделал в виде высокой стены, с несколькими небольшими башнями, которые украшали и укрепляли эту стену».
В этом описании не все верно. Колокольню, к примеру, выстроить зодчий не успел, только спроектировал. А задумал он ее — грандиознейшую! Шестью ярусами должна была взметнуться эта колокольня выше всех городских зданий, выше шпиля собора Петропавловской крепости.
Но собор вырос не маленьким. Высота его, включая крест, — 92,34 метра. Под его основание забито без малого 13 тысяч свай.
Над Невою вставал не просто монастырь, а монастырь-дворец.
Довести же строительство до конца Растрелли не удалось. В 1832 году была учреждена «Комиссия докончания собора», поручившая достройку и отделку внутренних помещений архитектору В. П. Стасову.
С годами монастырь все более терял свое монастырское обличье. В 1764 году в южном его корпусе открылось первое в России женское учебное заведение. Воспитательное общество благородных девиц. Принимали туда только дочерей дворян. Год спустя в северном корпусе открылось и Училище для малолетних девушек не дворянского происхождения. Петербуржцы сразу же разделили их по названиям на Смольный институт и Мещанское училище. Собор же был «наименован собором всех учебных заведений».
В Мещанском училище занимались дочери солдат, лакеев, конюхов, дьячков. Готовили их там «к употреблению ко всем женским рукодельям и работам, т[о] е[есть] шить, ткать, вязать, стряпать, мыть, чистить…».
Воспитанниц Смольного института обучали музыке, танцам, рисованию, представлению театральных пьес. С науками дело обстояло похуже, и комиссии отмечали «весьма недостаточное знание языков иностранных и особливо своего российского».
Выдающийся русский педагог К. Д. Ушинский, ставший в середине прошлого века инспектором классов обоих учебных заведений, пытался было изменить методы обучения и воспитания в них, но его вынудили покинуть стены Смольного.
Монастырь как таковой прекратил свое существование в 1797 году. Но его кельи трудно было приспособить под учебные классы, и в начале прошлого века архитектор Джакомо Кваренги на месте бывшего монастырского двора, с его пекарней, лазаретом, сарайчиками, строит новое большое здание.
Строилось оно довольно быстро. В 1806 году заложили, а в 1808-м в новое здание Смольного института уже переезжали воспитанницы.
Монастырские же помещения, которые они занимали до этого, отдали под Вдовий дом — богадельню, где доживали свой век «заслужившие монаршую милость» престарелые и обедневшие вдовы военных и придворных.
Не менее величественно здание и внутри. Растекаясь на два узких марша, сливаясь в один широкий, приглашает вас подняться лестница. Прямой как стрела коридор кажется продолжением таких же прямых улиц города. В левом, южном, крыле — Актовый зал с потолком, поднятым на 10 метров. Два яруса окон заливают его дневным светом. Две шеренги колонн отделяют боковые проходы. На бронзовых золоченых цепях свисают огромные люстры…
Город может гордиться великолепным памятником архитектуры.
Но еще больше — славной революционной историей Смольного.
Она началась 4 августа 1917 года, когда в оставленный своими воспитанницами институт переехал из Таврического дворца Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов.
Хлынул к нему поток рабочих с Нарвской и Невской застав, с Выборгской стороны и Васильевского острова.
Особенно людно было в комнате № 18, где помещалась большевистская фракция Петроградского Совета. Спешили сюда представители фабрик, заводов, революционных полков и кораблей. Спешили за советом и руководством.
На дверях комнат еще висели таблички: «Класс», «Классная дама», но хозяином здания был уже другой класс — рабочий.
В августе, когда вспыхнул контрреволюционный мятеж, поднятый генералом Корниловым, Смольный стал центром обороны революционного Петрограда. Не Временное правительство, а партия большевиков дала решительный отпор царскому генералу и еще больше заслужила уважение у рабочего люда.
В октябре в Смольный перешел и Центральный Комитет РСДРП(б) — главный штаб ленинской партии, принявший резолюцию о вооруженном восстании. В трех комнатах на третьем этаже начал работать Военно-революционный комитет. Сюда к нему спешили посыльные отрядов Красной Гвардии, связные революционных полков. Смольный был ярко освещен, толпы народа заполняли его коридоры. «Когда попадаешь в этот водоворот, — вспоминал позже нарком просвещения А. В. Луначарский, — то со всех сторон видишь разгоряченные лица и руки, тянущиеся за той или иной директивой или за тем или иным мандатом.
Громадной важности поручения и назначения делаются тут же, тут же диктуются на трещащих без умолку машинках, подписываются карандашом на коленях, и какой-нибудь молодой товарищ, счастливый поручением, уже летит в темную ночь на бешеном автомобиле».
Тихий парадный двор Смольного превратился в военный лагерь. Подходили и подъезжали на грузовиках, ощетинившихся штыками, отряды Красной Гвардии. Пылали костры. Стояли в козлах винтовки. Занимали свои посты караулы. Уходили в сумрак города патрули. На крыше расположились пулеметы.
Владимир Ильич Ленин был еще в подполье и руководил подготовкой к восстанию, живя на Выборгской стороне, на Сердобольской улице, в доме № 1, в квартире Маргариты Васильевны Фофановой. Нетерпеливо ждал он известий. Их приносили то сама Маргарита Васильевна, то Эйно Рахья. Обстановка в столице накалялась с каждой минутой.
На заводы, на фабрики, к революционным солдатам спешили из Смольного связные с предписанием № 1 Военно-революционного комитета:
«Петроградскому Совету грозит прямая опасность: ночью контрреволюционные заговорщики пытались вызвать из окрестностей юнкеров и ударные батальоны в Петроград… Предписывается привести полк в боевую готовность. Ждите дальнейших распоряжений…».
В казармы Преображенского полка привел красногвардейцев завода «Русский Рено» Григорий Чудновский. Там уже бушевал митинг. Решение солдат было кратким: присоединиться к восстанию.
За Нарвской заставой Красная Гвардия занимала подходы к городу. Рабочие патрули оседлали железную дорогу от села Смоленского до станции Сортировочная.
На сторону восставших перешел гарнизон Петропавловской крепости. По приказу Военно-революционного комитета крепость была приведена в боевую готовность. На стенах установлены пулеметы, усилены караулы, розданы рабочим 100 тысяч винтовок.
В 5 часов дня восставшие заняли телеграф.
В 8 часов вечера в Гельсингфорс полетела телеграмма: «Центробалт. Высылай устав».
Означала она: немедленно присылайте боевые суда и отряды моряков.
— Наконец-то! — встретил Владимир Ильич пришедшего из города